Маша уже полгода ходила к Екатерине — своему психологу. Ей было не так страшно отстаивать свои потребности и желания в отношениях с мужем и друзьями. Она теперь знала, что они ее не обвинят и не осудят. Их отношения стали гармоничней. Но, люди вокруг, эти 8 миллиардов, с ними Маше было очень страшно. Она избегала острых углов с коллегами по работе, замалчивала обиду со знакомыми, она чувствовала вину даже когда встречалась взглядом с алкоголиком, просившим денег. Маша была убеждена, что деньгами только навредит ему и все равно чувствовала вину.
Ей было просто жизненно необходимо всем угождать, быть хорошей девочкой. В детстве от этого зависела ее безопасность. Страх совершить ошибку и быть побитой ремнем, был фоном ее детства. В итоге Маша привыкла подстраиваться и потеряла себя: свое мнение, желания, мечты. Она стала лишь зеркалом, говорящим «ты прекрасна спору нет».
По этой причине близких подруг у девочки не было, им становилось скучно каждый день слышать лишь эхо собственных слов и они разбегались к другим, более живым девочкам. Маша страдала одна, не понимая, чем не угодила.
Вот эта девочка и оживала во взрослой уже женщине, когда ее открыто обвиняли или критиковали. Маша столбенела от ужаса, пока в один день не решилась дать отпор.
— Подушки до сих пор не доставили в сети! Ты вообще чем думаешь? У нас акция магазины пустые. Поедешь и сама будешь эти подушки шить! — ворвалась в кабинет коллега из отдела продаж.
Маша инстинктивно втянула голову в плечи. Она уже мысленно села в Ласточку и было на полпути к фабрике. Когда буря пронеслась и коллега, хлопнув дверью удалилась. Маша не побежала в плакать в туалет, как делала обычно. Вместо этого она думала о том, что произошло.
Вообще-то она сделала все зависящее от нее, чтобы поставка прибыла в срок. Просто в пути машина сломалась и Маша вчера весь вечер висела на телефоне, чтобы минимизировать ущерб. Вообще-то она написала коллеге о проблеме и новых сроках. Вообще-то факапы случаются.
И тут Маша почувствовала в себе тот самый дозированный гнев, о котором говорила ее психолог. Вместо чувства вины и бессилия она почувствовала уверенность и смелость и решительно открыла дверь кабинета напротив.
Маша рисковала, даже по обычным человеческим меркам. Для нее же самой ее поступок был настоящим героизмом. Она смогла сказать о том, что сделала все возможное, что не отвечает за готовность машин к поездкам, что она требует к себе уважения. Слова сначала довольно робкие, наполнялись силой по мере того как обретали звук. Маша ликовала внутри — она смогла! И пусть ее даже уволят после этого.
Машу не уволили, наоборот наконец перестали вешать дополнительную работу, требовать задержек после работы и быть все время на связи. Девушки из HR даже позвали с собой на обед и оказались очень милыми. В общем, Машу наконец заметили и признали.
Она забросила платье правильной девочки подальше в шкаф. Заблокировала тех, кто отравлял жизнь, играя на чувстве вины. Очертила свои границы, там где они были размыты. А алкоголику принесла бутерброд, правда он не оценил.
Маша наконец, позвонила родителям и смогла сказать как ранили ее их ссоры. На что получила сначала удивление, а потом сожаление — они и знать не знали каково ей. Маша смогла простить.
Так легко любить людей, когда не таишь обиды, когда можешь плеваться по мелочам. Так легко любить, когда любишь себя и ставишь на первое и единственное место. Так легко уважать, когда уважаешь себя.
С Екатериной Маша на этом попрощалась. Пока ей достаточно. А там посмотрим.